Том 4. Пьесы 1865-1867 - Страница 80

Ты видела от сына? И не скучно
Без ласки жить тебе?.. Ребенком малым,
Играючи, он прибегал к тебе
Склонить свою головку на колена
И засыпать под шепот нежных слов;
Другой любви и ласки он не ведал.
Прошло и то, и рано ты осталась
С сиротскими слезами вековать!

Царица Марфа плачет.

Припал ли он хоть раз к твоим коленам
Царем в венце и бармах Мономаха,
При радостных слезах всего народа?
Просил ли он себе благословенья
Землею править, суд и правду деять,
Прощать виновных именем священным
Царицы-матери, несчастным слезы
Ее руками отирать?

Царица Марфа

О, если б
Ты был мой сын! Поди ко мне поближе,
Взгляни еще в мой глаза!..

(Тихо.)

Димитрий,
Ты сирота, без племени и рода!
Я ласк твоих не отниму у той…
Другой!.. Она, быть может, втихомолку,
В своем углу убогом, пред иконой
О милом сыне молится украдкой?
Иль здесь, в толпе народной укрывает
Лицо свое, смоченное слезами,
И издали, дрожащею рукою
Благословляет сына?

Дмитрий

Нет! О нет!

Царица Марфа

Одна ли буду матерью твоей,
Одна ль любить тебя, меня одну ли
Полюбишь ты?

Дмитрий

О да! Одну тебя!
Ты назовись лишь матерью — я сыном
Сумею быть таким, что и родного
Забудешь ты.

Царица Марфа

Тебя я полюбила…

Дмитрий

Невиданным почетом и богатством
Украшу я твое уединенье
В обители; под этой грубой ризой
По золоту парчой пойдешь ты к трону!
Смотри сюда…

(Открывает полу палатки.)

От нашей царской ставки
До стен Кремля шумят народа волны
И ждут тебя. Одно лишь только слово!
И весь народ, и я, твой сын венчанный,
К твоим стопам, царица, упадем.

(Склоняется перед нею.)

Царица Марфа

(поднимая его)

Ты мой! Ты мой!

Дмитрий

И сын, и раб покорный!
Обнимемся! Союзом неразрывным
Мы связаны на жизнь и смерть. Пойдем!
Отбрось теперь свой посох: эти плечи
Могучие тебе опорой будут.

Выходят к народу.

Народ

Царица! — Мать родная! — Ты сиротам,
Рабам твоим, покров и заступленье!

Сцена шестая

ЛИЦА:

Мстиславский.

Воротынский.

Голицын.

Куракин.

Комната в доме Голицына.

Входят Мстиславский, Воротынский и Голицын. Слуги вносят чаши с медом.

Мстиславский

(Голицыну)

Ты нас зазвал к себе на перепутье,
На пирожок, на чарочку винца,
А угостил и допьяна и сыто.

Голицын

Чем Бог послал! Какое угощенье!
Вот в Кракове Афонька наш пирует,
Не нам чета, и черт ему не брат,
Ломается — гляди, что курам на смех.
А мы в Москве играем в городки.
Однако царь изрядно проминает
Бояр своих. На земляную стену
Полезет сам, и ты за ним ступай!
А тут-то нас, не из пищалей, правда,
А палками по чем попало лупят.

Мстиславский

Ученье — свет, а неученье — тьма.

Голицын

Бока болят от этого ученья,
А толку нет. Не на кулачки драться,
Не лезть на башню прямо под обух;
Приказывать боярское есть дело.

Воротынский

Бока болят! Ну, поболят немного,
Да заживут; бесчестье не велико.
А вот бесчестье: Юрий Мнишек пишет
Высоко больно, к умаленью чести
Боярской нашей.

Мстиславский

Так ли, князь Иван
Михайлович?

Воротынский

Чего ж еще! Он пишет:
«Я вам царя поставил, я-де начал
И кончил все, и как-де я приеду,
Перед царем о вас стараться буду,
О умноженье ваших прав боярских».
Каких еще нам прав?

Голицын

Оно б не худо
Шляхетские нам вольности иметь;
Да вот беда — пан Юрий Мнишек сядет
На нас на всех, между царем и нами.

Мстиславский

Оставим лучше эти разговоры.
Не нам судить! Что будет, то и будет.

Голицын

Ну пусть бы Мнишек, а гляди — наедет
Родня его и сядет в думе царской
С боярами. Гоняет, как мальчишек.
Нас царь теперь, а уж тогда и вовсе
Молчать придется да глазами хлопать.
Как дуракам.

Мстиславский

Ты хмелен, князь Василий.

Голицын

И хмелен, да умен, — так два угодья.

Воротынский

А что писать нам Юрию? Вот Шуйский
И нужен бы!

Мстиславский

Без Шуйского напишем,
Подумавши. Подумай, князь Василий,
И нам скажи!

Голицын

Пишите вот что:
«Пан Юрий! Грамотку твою читали,
А пишешь ты про службу государю,
Что в дохожденье прирожденных панств