Том 4. Пьесы 1865-1867 - Страница 87


К оглавлению

87
Ты на царя похож гораздо больше,
Чем Дмитрий мой, великий император.

Мнишек


Учить тебя не стану; ты сумеешь
И Польши честь, и гонор родовитых
Панов ее достойно поддержать
В Московии; но, кажется мне, слишком
Ты холодна с царем. Он обезумел,
Он все забыл, одной любовью бредит,
То шлет тебе подарок за подарком.
То рядится и только что не плачет.

Марина


А если так, ну, значит, не напрасно
Я холодна к нему. Отец! ты знаешь,
Что, слабые и робкие созданья,
Мм, женщины, всю жизнь у вас под властью,
И только раз, когда страстей горячка
Безумная кипит в душе мужчины,
Холодностью и строгостью притворной —
Имеем мы и власть над ним и силу.
В земле чужой нам золото и жемчуг
Не лишние, алмазы — те же деньги.
Он нам с тобой полцарства обещает,
Короновать меня царицей хочет;
Но я боюсь, что сам-то он недолго
Процарствует. Бояре Сигизмунду
Уж кланялись, просили Владислава,
А если он усядется и крепко
В Московии, кто знает, после свадьбы
Каков он будет! Грубая природа
В нем скажется. Отец, ты знаешь, z chama
Nie bedzie pana.

Мнишек


Брось свои тревоги
О будущем! Живи и наслаждайся
Величием и баснословным блеском,
Дарованным тебе любовью царской
И неисчетной царскою казной!
Доверимся герою молодому:
Он ловко взял державу самовластья
И удержать ее сумеет крепко
В своих руках, а ты царя-героя
Великий дух любовью оковала
И удержать в цепях любви сумеешь.

Музыка за сценой. Входит камеристка.

Камеристка


Его величество войти изволил.

Входит Дмитрий в венгерском платье.

Мнишек


Ясновельможный панне, цесаревне
Марине Юрьевне всея России,
Отец ее, пан Мнишек, бьет челом
И милостям ее себя вручает.
Между двоих влюбленных — третий лишний.

Кланяется Дмитрию и уходит.

Марина


Его величество мне извинит
Невольное смущенье; мы так рано
Не ждали вас…

Дмитрий


Холодное смиренье
В речах твоих, почтительная гордость
Навстречу ласк горячих и объятий.
Когда же я, у ног твоих, Марина,
Дождусь любви?

Марина


Величие героя
В челе твоем, высоко поднятом;
Все то, чем я гордилась издалека,
Вблизи меня пугает. Робкой деве
Слепят глаза блестящие наряды,
Толпы вельмож кругом тебя, и роскошь
Даров твоих, и раболепство слуг…
Почтительно сгибаются колена
Перед лицом твоим…

Дмитрий


Любви, Марина!
Одной любви! Одной любовью беден
На троне я. Все то, чем я владею,
Все взято с бою, силой, отнятое.

Марина


Любовь лишь там, где равенство.

Дмитрий


Забудем
Различие! Не царь, а шляхтич вольный
Перед тобой.

Марина


Вам забываться можно,
А мне нельзя.

Дмитрий


Перенесися в Польшу
Мечтой своей! Забудь, что ты в Москве!
Глухая ночь, гремит и воет буря,
Перед окном красавица тоскует
О рыцаре. Чрез горы и потоки
На бешеном, покрытом белой пеной,
Аргамаке он мчится, чтоб украдкой
Обнять свою любовницу.

(Обнимает Марину.)

Марина

(освобождаясь)


Довольно!
Велик простор тебе для самовольства
По всей Москве, а здесь мое владенье!
Царица я убогой этой кельи,
И здесь, за этой дверью, безопасной
Желаю быть.

Дмитрий


Глаза твои, Марина,
Презрением блеснули; эти взгляды
Ужасны мне. Не повторяй их боле,
Молю тебя. Они напоминают
Дни жалкие холопства моего,
Когда немой, трепещущий от страсти,
Земли и ног не чуя под собой,
Из-за угла следил я жадным взглядом
Шаги твои, и ты, проникнув дерзость
Надежд моих, с улыбкою змеиной
Глядела на меня и обдавала
Презрением от головы до ног.
Обиды нет обиднее тех взглядов:
Их вынести не мог я никогда;
Железная природа уступала
Их жгучести — и я, в слезах, без пищи,
В горячечном бреду, больной, метался
И день и ночь! Я болен и теперь:
Дай руку мне, до головы дотронься!
Вся кровь горит, дрожит и холодеет
Рука моя, — мой голос рвется, слезы
Сжимают горло и готовы хлынуть,
Свинцом лежит в груди тяжелым сердце!
Скажи, Марина, чем, какою жертвой
Мне заслужить любовь твою и ласку?

Марина


Московский царь, я лаской не торгую.

Дмитрий


Но если ты не хочешь оценить
Даров моих, позволь же мне, Марина,
Слезами и коленопреклоненьем
Молить любви твоей

Марина


Ни унижаться,
Ни унижать меня я не позволю.
Сравнять меня с собой у вас есть средство —
Короновать меня. Перед царицей
Вы можете тогда склонять колена,
Не унижаясь, — я тогда без страха
Могу обнять, как равного, тебя.

87